В Хауторне девочки грустно вздыхали «везет тебе», когда говорили с Кейт. Разговоры эти она не любила, но так или иначе постоянно оказывалась в них втянута. Говорить о своем отце, его доходах и шикарных подарках было скучно и удручало даже больше, чем очередной неуд за пару, которую Бишоп благополучно просыпала. В ее возрасте быть обладательницей собственного пентхауса с видом на Центральный парк, машины с водителем, трастового фонда и управляющим им чуваком, который похож на Джуда Лоу в лучшие годы, конечно круто. Но в два раза круче быть ребенком, которого на ночь целует мама, а папа отвозит в школу и наказывает хорошо себя вести. Круче быть любимее многомиллионного бизнеса. Круто проводить праздники с семьей, вокруг ломящегося от домашней еды стола, в дебильных свитерах с оленями и Сантой. Круто ездить на каникулы к бабушке с дедушкой, играть всей семьей в снежки в парке и есть ванильное суфле. Круто тем же составом утром сломя голову бежать к елке и открывать подарки. Все гораздо круче, чем иметь деньги и связи отца, но при этом быть бесконечно одиноким человеком.
Отца всегда было мало, Кейт могла по пальцам руки сосчитать все те дни, что он проводил с ними дольше пары часов и разговаривал о чем-то кроме своей работы. Бишоп не знала о собственном отце ничего, но пока мама была жива, его отсутствие она компенсировала более чем успешно. Кейт никогда не нуждалась в его внимании и присутствии в своей жизни. У нее была мама, мама была центром ее маленькой вселенной, солнцем, вокруг которого Кейт крутилась как заведенная. Мама рассказывала ей удивительные истории о тех местах, в которых побывала, будучи юной энтузиасткой желающей помочь угнетаемым женщинам Ближнего Востока и голодающим детям Африки. Мама лучше всех шутила и смеялась так заразительно, так искренне, что не рассмеяться в ответ было физически невозможно. У нее всегда, в самый нужный момент, находились советы и правильные слова. Она учила Кейт ездить на велосипеде и плести цветы из бисера, сажать лимонные деревья в саду, а потом из выросших на них лимонов варить самый вкусный джем. Мама брала с собой на благотворительные вечера и марафоны, в бесплатные столовые и на раздачу еды для бездомных людей, к сиротам, неизлечимо больным. Мама учила ее общаться с людьми и смотреть на всех, воспринимать всех как равных себе, не взирая ни на социальное, ни на материальное положение. Мама отводила ее в школу и во все бесчисленные кружки, в которые только Кейт хотелось. Мама учила ее всему, что Кейт сейчас знает. Мамы всегда было так много, что больше ничего и никого не нужно было. Кейт в одночасье потеряла все, когда ее не стало, когда вместо мамы домой пришел управляющий фондом Кейт и сообщил ей и сестре о том, что маму убили. Отец вернулся только на следующий день, говорить с детьми о случившемся он не стал, не находил нужных слов. Достаточно родными и близкими они ему не были никогда, он не умел с ними общаться, да и не особо хотел.
Праздники в их доме перестали существовать как факт, с тех пор как мамы не стало. Практику празднования в домашней обстановке пыталась не так давно ввести новая папина жена, но Кейт не восприняла эту попытку правильно. Праздновать самый волшебный и семейный праздник с денежным мешком и девушкой, младше самой Бишоп на год, было крайне тупо и неприятно. В какой именно момент все самые важные события стали отмечаться в компании бездомных, потрепанных жизнью ветеранов, детей или богатеев собирающих для них всех деньги, Кейт не знала, да и предпочитала не задумываться. Факт все равно оставался фактом. Очередное Рождество Бишоп проводила не дома, за одним столом с «семьей», а на благотворительном ужине, устраиваемым второй или третий год подряд. В этом году собранные деньги Кейт планировала передать в фонд борьбы с болезнью Альцгеймера, поэтому так легко и приятно улыбалась тем людям, встреть которых на улице, сделала бы вид, что она их не видела, не знает и вообще она не Кейт Бишоп. Красиво улыбаться и с достоинством нести на себе одежду стоимостью выше, чем годовой ВВП какой-нибудь Вануату, поддерживать беседу о фондах, акциях и полезных ископаемых. Делать комплименты шейным платкам в упор не замечая десяти лишних подбородков. Пить лимонад налитый в бокал для шампанского и поедать улиток с таким восторгом, будто ешь чизбургер под любимую передачу про моделей. Всему этому Бишоп научила мама, когда таскала маленькой по приемам и рассказывала, как вести себя в высшем обществе, даже если саму себя к нему не причисляешь и мечтаешь сбежать. Единственное, чему мама ее не учила и к чему никогда не готовила, так это к тому, что кто-то может испортить вечер вооруженным захватом здания. Зато этому очень хорошо подготовила свадьба сестры, во время которой Кейт не только поплакала над красивой церемонией, но и сделала вполне успешную попытку отразить нападение, благодаря чему в конечном итоге попала на первые полосы газет, а потом получила благодарность из рук главы департамента полиции Нью-Йорка.
Когда раздались выстрелы и ведущий замертво упал, первым делом Кейт порадовалась тому, что не успела выйти на сцену и выдать себя в толпе. Найти ее среди разодетых и разукрашенных боевым соблазнительным макияжем девиц, было бы трудно, даже зная, как она выглядит. Лишним это не будет, даже если цель нападающих не она, а кто-нибудь из цвета политики и шоу-бизнеса, посетивших сегодняшний вечер. Нарадовавшись и собравшись духом, Бишоп стащила совершенно не практичные туфли и под вопли, выстрелы и призыв оставаться на своих местах, тихим сапом пробралась за барную стойку, самую удобную позицию во всем зале. Только забравшись за нее и повернувшись к залу спиной, а к бару лицом, Кейт заметила уединившуюся парочку. Девица в красном платье пришла на ужин с сенатором от штата Мэриленд и звали ее как-то типа Сэнди или Кэнди, Бишоп ее представляли, как и многих других одинаковых девиц, отлично заменяющих сидящих дома жен. А вот отчаянно защищающего ее своим могучим телом мужчину, Кейт не знала. Но, очевидно, эти двое познакомиться уже успели. Красная помада на губах мужчины об этом очень красноречиво говорила. – Эм, простите, я не очень помешаю, если немного посижу здесь? Вы продолжайте, не обращайте на меня внимание. Правда вынуждена предупредить, что это будет довольно незащищенный секс, нас типа в заложники взяли и все такое. – Кейт неопределенно взмахнула руками, как бы обозначая террористов, заложников и в целом ситуацию. Чувствовала она себя крайне тупо и совершенно не безопасно. Думая о своей шутке про незащищенный секс, которую оценил бы только дебил с отбитым чувством юмора, хотя надо было бы думать о том, как выбираться, спасать свою задницу и всех тех, кто оказался здесь сегодня по ее вине.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2hJHn.gif[/AVA][SGN]
i don't like people. i like rock and roll, sex, and pizza, in that order [/SGN][NIC]Kate Bishop[/NIC]

Отредактировано Carol Danvers (2016-10-04 18:13:48)

На самом деле Кейт никогда не похищали, хотя и пытались. Брали в заложники, били за активную гражданскую позицию, насиловали просто потому что она оказалась не в том месте и не в то время. Дерьма с ней случалось достаточно чтобы задуматься и перестать считать себя беспомощной жертвой. Захотеть уберечь себя от возможных нападений в будущем и научиться защищаться. Она с детства была готова ко всему, росла маленьким паникером, хотя очень успешно подавляла в себе это с младых ногтей. Рядом с мамой чувство надвигающейся жопы очень неплохо сглаживалось, о нем получалось на время забывать, отвлекаться на что-то другое, более реальное и существенное. Отец в этом деле не помогал никак, только материально. Откупался от всех и вся, от добрых и злых, и от самой Кейт. Ему так было удобнее. Даже если он на самом деле волновался за нее, а Бишоп точно знала, что это так, молча заплатить и вернуться к работе ему было проще. Так он защищал свое душевное равновесие и справлялся со всеми проблемами сваливающимися на голову. После смерти мамы он даже пытался по-своему заботиться о дочерях и проявлял заботу. Очень редко и очень неуклюже, но пытался. Кейт умела ценить то, что имеет, не заглядываясь на то, что могла бы иметь. Поэтому и попытки отца ценила, хотя бесилась невероятно. Как тогда, во время свадьбы сестры, когда церковь захватили и Кейт пришлось вмешиваться, потому что, очевидно, самостоятельно полиция справиться не смогла. Черт, они даже спецназ не вызвали. Они собирались спасти пятьсот человек богатых и влиятельных людей с помощью нескольких патрульных нарядов. Но не суть. Суть в том, что когда помятую и чуть-чуть побитую Кейт насильно усадили в скорую, обернули одеяльцем и привезли в госпиталь, отец поднял на уши всех. От его воплей «- Я вас, черт подери, спонсирую, мое имя на сраной табличке на входе выгравировано, и я хочу чтобы моей дочери оказали всю возможную помощь!» звенело в ушах. Сестра в приемной закатывала глаза, врачи пытались объяснить, что в госпиталь поступают и с более тяжелыми ранениями чем разбитый нос, но их мистер Бишоп не слушал и не хотел. Он волновался и хотел помочь, но не знал как и мог только заплатить. Подойти к дочери, обнять ее и просто поговорить он не догадался, даже в голову не пришло. Кейт его не винила, в конце концов поздно учиться контактировать с дочерьми, старшая из которых уже вышла замуж, а младшая общается с политиками как со старыми знакомыми, потому что регулярно встречается на разнообразных благотворительных мероприятиях.
На свадьбе отец впервые заметил, что его дочь умеет драться и носит в сумочке не пудру, а метательные звездочки. Он ни о чем не спросил потом, постеснялся, но однажды приехал в тир, посмотреть как она стреляет из лука и был, кажется, очень удивлен. Вечером того же дня сунул ей пузатый конверт с деньгами, на тренировки и все для них необходимое. Кейт была ему очень благодарна и поступила с деньгами благоразумно. Купила у частного коллекционера боевые шесты Пересмешницы. Вполне возможно что спертые боевые шесты Пересмешницы, но это было не главным. Кейт их купила и училась с ними драться. Она тренировалась с шестами, звездочками, набитым под завязку крутыми штуками типа гаррот поясом Вдовы и луком Хоукая. Смотрела зацикленные десятичасовые видео с Хоукаем в бою и училась, училась, училась. Бишоп хотела быть готовой ко всему. Хотела быть уверенной в том, что и свою задницу защитить сможет, и тех, кто окажется собратом по несчастью. Она занималась даже с Джессикой, правда по большей части тренировки плавно перетекали в посиделки перед телевизором в компании бутылки чего покрепче. Но чему-то Джонс все-таки успела ее научить. Например смирению с обстоятельствами и умению откладывать все чувства и эмоции до тех пор, пока все не закончится, опасность не минует.
Тренировки, освоение нового оружия и прокачанный скилл не убиваться в слюни с одной бутылки, в конце концов привели ее к тому, что Кейт шутила, смеялась и подпевала олдскульной песне в тот самый момент, когда должна была бы волноваться, паниковать и просить о помощи. За ней пришли самые убогие в мире бандиты, одетые так, что даже у Кейт едва не полились кровавые слезы, а ведь она никогда не гналась за модой и не особо парилась на счет собственного внешнего вида. Но не смотря на убитое чувство стиля и такта, люди были подготовлены, вооружены и лишены всякого инстинкта самосохранения. Кейт вообще всегда считала склонными к самоуничтожению пустоголовыми болванами всех, кто рисковал собираться в группы человек по пять-десять и нападать на толпу в триста-четыреста человек. В конец-то концов, боеприпасы не бесконечные, терпение людское тоже. Да и едва ли гостей проверяли на наличие профессиональной подготовки и собственного оружия. А Кейт, например, была именно из таких гостей и могла на вскидку назвать еще человек пятнадцать политиков, которые служили в армии или полиции, проходили курсы самообороны или просто были отчаянными и бесстрашными. Так что за гостей своих она не особо волновалась, как и за себя. За идиотку липнущую к звезде танцпола и любителю показухи, она и то переживала больше. Тупица даже не додумалась спрятаться, стояла в дверях как вкопанная и смотрела на соблазненного мужчину и никуда не собиралась, пока Кейт не затолкала ее в ближайшие более-менее укромный и относительно безопасный уголок. – Стой тут и не высовывайся, если хочешь еще хоть раз прогуляться по бутикам и примерить последнюю коллекцию. – Тыкнув пальцем в лицо четко проговорила Кейт и порадовалась священному ужасу в глазах Сэнди-Кэнди. После чего вернулась в гардеробную, где Уолтер – гардеробщик, уже достал ее рюкзачок с изображением Могучих Рейнджеров, из которого Кейт извлекла уже зашнурованные армейские ботинки и шесты Пересмешницы. С луком было бы привычнее и эффективнее, и, пожалуй, увереннее. Но пронести через службу охраны лук оказалось куда сложнее, чем стилизованные под жезлы черлидирш шесты. Бишоп не особо летящей, но уверенной походкой
вернулась в зал, под  ласкающий слух аккомпанемент хитов восьмидесятых и воплей гостей.
- Дай дорогу молодым, старина! – Весело прикрикнула Бишоп незнакомцу, прекрасно справляющемуся с ролью полиции моды, карающей плохо одетых злодеев и с довольно маньячной улыбкой выполнила серию ударов на одном из насильников канонов модных журналов. Рука, бедро, с замахом по другой руке и ноге, дернуть за плечо и закрепить урок ударом по спине. Поверить в собственную офигенность, ткнуть в живот, обхватить шестом за шею, развернуть и прижать к себе в удушающем захвате. Если удары у Кейт и не были такими уж сильными в силу комплекции и роста, то по крайней мере внезапными, довольно болезненными и эффективными они точно были. Кейт так увлеклась, что даже не заметила, как от одного бритоголового бугая перешла к следующему, уже не такому уверенному в правильности всего происходящего.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2hJHn.gif[/AVA][SGN]
i don't like people. i like rock and roll, sex, and pizza, in that order [/SGN][NIC]Kate Bishop[/NIC]

Когда Кейт было восемь лет и она жила мыслью о том, что обязана собрать как можно больше нашивок за всякий бред типа помощи родителям, собирания мусора по окрестностям и умения разжигать костер. Она была маленькой и тощенькой, и тонула в новехонькой форме герлскаутов, которую ей выдали накануне, после того как приняли в свои ряды с распростертыми руками. Кейт тогда не была ни дикой, ни дерзкой, даже толком драться не умела, прятала большие пальцы в кулачки, промахивалась, и все такое. Зато она была полна энтузиазма научиться всему, спасти всех окрестных животных и старушек от загрязнения окружающей среды или мнимых проблем вроде отсутствия достаточного количества печенья с шоколадно-мятной крошкой. Энтузиазма в Бишоп было как до луны и обратно, по меньшей мере. Она буквально не могла устоять на одном месте, перекатывалась с пятки на мысок, пританцовывала, бренча висящими на форме значками, вертела попой наблюдая как красиво разлетается юбка и с открытым ртом слушала командира отряда. Ее учили вязать узлы, разводить костер, ставить палатку, разбивать лагерь, добывать себе еду, ставить ловушки, правильно тушить костры и очищать место стоянки лагеря. Учили каким-то элементарным навыкам самообороны, бегать, прыгать и хотеть больше нашивок. Предлагали идиотские призы за продажу большего количества печенья и помощь всем сирым и убогим, которые только встретятся на ее пути. Кейт не хотела поездку в Атланту за продажу трех тысяч коробок с печеньем. Она была в Атланте на благотворительном вечере отца, она видела некоторое дерьмо и возвращаться туда не хотела. Зато хотела победить и придумала целую схему по продаже печений, которую потом отказывалась кому-либо рассказывать, даже родной матери. Печений она продала тогда столько, что у отряда их потом еще около трех месяцев никто не покупал. Выиграла поездку и отдала ее бедной девочке из своего отряда. А потом уговорила отца оплатить поездку всем своим девочкам, просто потому что она так могла. Отец ей отказать не мог, так что Кейт получила еще и бонусную нашивку за что-то там связанное с добросердечием, помощью ближним или вроде того. Она даже тогда не могла запомнить название нашивки, а сейчас и не пыталась.
Когда Кейт было шестнадцать лет, она стояла у закрытого гроба матери и ни с кем не разговаривала уже несколько дней. На уме были только идиотские шутки про то, что теперь она наполовину Бэтмен и мысли о том, что без матери ничто уже не будет как прежде. На отца, сестру и других многочисленных родственников, понаехавших со всех сторон света и притворно поливающих слезами плечи Бишопов, не хотелось даже смотреть, не то что с ними разговаривать, принимать от них соболезнования и рассказывать, как же они теперь будут жить без мамы, бедные страдающие детки. Родственников пришлось терпеть еще неделю, а потом выгонять великой силой истерики. Кейт ни о чем не жалела, ей кроме этого было чем заняться. Мама после себя оставила слишком много дел и нерешенных проблем. Сестра за них браться даже не собиралась, ей было не интересно. Справляться с горем утраты она отправилась на горнолыжный курорт в Швейцарии. Отец ушел в работу с головой, а Кейт осталась совсем одна. С горем, подступающей депрессией и кучей чеков в столе матери, которые нужно было оплатить, чтобы очень многие люди не остались без крова и еды, только потому что она позволила себе опустить руки. Работа с другими людьми Бишоп помогла лучше всего прочего. На себя и свои сопли просто не оставалось времени. Нужно было кого-то накормить, кому-то найти приют, кого-то просто обнять и утешить. На все это нужно было время, силы и деньги. О себе она мигом забыла, окружая заботой людей, которые нуждались в этом больше.
Когда Кейт было без двух дней восемнадцать, ее поймали за руку в Центральном парке. Вот так просто, без затей. Просто поймали за руку на узкой темной дорожке и брыкающуюся, орущую, утащили за ближайшие кусты. Ее так смачно приложили о начинающую промерзать землю, что Кейт даже кричать не могла, только молча рыдала и надеялась, что это закончится как можно скорее. А потом так же молча шла домой, придерживая разорванную на груди рубашку, до царапин пыталась оттереть себя мочалкой, под обжигающе горячим душем и записывалась ко врачам на прием через интернет. Говорить о том что произошло она не могла, в госпитале спонсируемом отцом ее окружили заботой и сделали все, что только могли в такой ситуации. Нашли даже психотерапевта, с которым Кейт смогла поговорить. Не сразу, правда, через несколько сеансов. Первые сеансы она только рыдала и слушала полноватую женщину, которая рассказывала, что прошла через то же самое и нашла в себе силы идти дальше.  Кейт не стало так уж лучше после сеансов или после попойки с Джонс, которой она все рассказало. Чуть-чуть полегчало после первых уроков самообороны. И то, скорее потому, что Кейт почувствовала себя способной дать отпор, если что-то подобное повторится снова. Уйти с головой в тренировки, учебу или работу чтобы забыться и отвлечься, как было после смерти матери, не получилось, получилось только притупить.
Кейт двадцать два. Иногда, на Хэллоуин, она надевает свой старый костюмчик герлскаута, который теперь на ней выглядит как порно-версия, укороченная и обтягивающая даже там, где не надо. И ходит по соседям, однажды уже ставшим жертвами набега с печеньями. Соседи ежатся и пугаются просто глядя на эту мерзотную форму, а когда Кейт говорит «купите печенья, все полученные средства будут потрачены на приюты для бездомных животных», они отдают все конфеты, какие есть, лишь бы мелкая Бишоп поскорее свалила. Кейт продолжает работать в приютах, убежищах, столовых и кухнях, одевает всех окрестных бездомных, ремонтирует на свои карманные деньги школы из неблагополучных районов и детские дома. На каникулы ездила в Африку прививать детишек от местных болячек и строить для них школы. Уезжала она оттуда вся в слезах и соплях, мечтая стать Анджелиной Джоли и усыновить всех детишек, каких только сможет.
На День Благодарения готовила традиционные блюда собственными руками и организовала пикник в Центральном парке, куда могли прийти все, кому не с кем провести этот день и поужинать в хорошей компании таких же одиночек. Пикник был славным. Много вкусностей, душевных рассказов, слов благодарности, застольных песен и прессы. Прессы было больше, но Кейт не было жалко, и никому из присутствующих не было жалко, они разделили ужин и с несчастными околевшими корреспондентами. А те в свою очередь сняли очень неплохие репортажи, которые привлекли внимание спонсоров к благотворительным фондам помогавшим организовать мероприятие, и Кейт показали местной матерью Терезой, что для нее было самой большой благодарностью.
Кейт двадцать два. Она знает лично по меньшей мере половину сидящих в Конгрессе. Она уже четыре года не проводила никакие праздники в кругу своей настоящей семьи, потому что по сути у нее таковой нет. Зато есть сотни тех, кому нужна помощь и тех, кто может помочь ее оказать. И Кейт разделяет праздники с ними, с благотворительных ужинов по сбору денег, на ужины с теми, кому собирала. В свободное от учебы и работы время, она проводит в зале и отрабатывает удары на грушах или манекенах, тренирует стрельбу из лука и учится ставить удар металлическими шестами. У Кейт все хорошо, она вовсе не одинокий и несчастный человек, у которого нет собственной жизни. Она вовсе не боится темноты и прикосновений, оставаться наедине с мужчинами или гулять в Центральном парке. Кейт счастливый человек, улыбается с плакатов призывающих брать животных из приютов, а не покупать за бешеные деньги у заводчиков. И ей есть с кем отпраздновать Рождество, она в самый главный семейный праздник отбивается от русских бандитов вовсе не потому, что отец с молодой женой, сестра со своей семьей, а Джонс с Уолкер. У Кейт все хорошо, она со всем справляется и улыбается, всем на зло. Только руку протянутую Питером игнорирует, ловко уходит от необходимости к кому-то прикасаться, вручая ему один из шестов. – Они у меня недавно, еще не приноровилась собирать, поможешь? Ну и мое имя ты уже знаешь, наверное. Трудно было не понять, кто виновник сего торжества. – Бишоп довольно улыбается и собирая один из шестов, не упускает возможности пнуть под ребра зашевелившегося рядом бандита. Гости потихоньку начинают приходить в себя, кто-то звонит в полицию, кто-то находит на кухне ресторана веревку и связывает преступников. Кейт представляет, что сейчас тут начнется и не очень-то хочет оставаться, что бы давать показания и убеждать медиков не укутывать ее в шоковое одеяльце. – Сейчас здесь будет очень много полиции, репортеров, медиков и просто зевак. Будет шумно, раздражающе и все такое. Поэтому предлагаю куда-нибудь свалить и побыстрее. И Сэнди-Кэнди свою не забудь.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2hJHn.gif[/AVA][SGN]
i don't like people. i like rock and roll, sex, and pizza, in that order [/SGN][NIC]Kate Bishop[/NIC]