“… я привела Пайпер в Лейквуд…”
Чем больше Эмма об этом думала, прокручивая в голове снова и снова слова Одри, присланные загадочным доброжелателем в виде аудиозаписи на электронную почту, тем отчетливее чувствовала, что еще несколько минут, и она сойдет с ума, не выдержав напряжения. Казалась абсолютно абсурдной и немыслимой сама идея о том, что Дженсен виновна в появлении Шоу в Труповилле, как окрестила город Брук. Лейквуд превратился в кровавую отметку на карте штата именно после приезда сводной сестренки, и мысль о том, что близкая подруга стала одной из незаменимых деталей в паззле маньяка, вызывала тошноту.
Этой ночью Эмс могла бы быть неуловимой добычей для Фредди Крюгера — уснуть, как ни старалась, не выходило. В темноте виделись странные фигуры и тени, отдаленно напоминающие некогда знакомые, стоило закрыть глаза, как воспоминания о ночи у озера накатывали с новой силой, а за закрытой дверью в тишине дома слышались чужие тяжелые шаги. От каждого шороха Дюваль вздрагивала, ворочалась, объятая беспокойством и страхом. Слишком отчетливые картины всплывали из недр памяти, то, о чем так старалась забыть, перечеркнув жирным красным крестом. Терапевт советовал оградиться от пережитых событий, постараться думать о них как можно меньше, и тогда, со временем, она снова сможет жить как прежде. Но сколько его, этого времени, потребуется, чтобы так и было? Сейчас все навалилось, по обыкновению, разом, не давая и шанса на передышку: возможный арест Кирана, Элай с его загадочными фразами и не менее таинственным прошлым, о котором предупреждал шериф Акоста, чистосердечное признание Одри прямиком в подкаст Фостера. И без того натянутые как струны нервы грозили не выдержать. Слишком много тайн прятал каждый из их знаменитой благодаря местным новостям пятерки. И секреты, которые подобно теням выбирались на свет, были один хуже другого. Может, в самом деле блаженно неведение? Может, лучше бы ей было не узнавать эту правду?
Эмма не спала, кажется, ни минуты, и встала за полтора часа до звонка будильника, когда больше не могла заставить себя оставаться в постели. Если бы вместо крови по ее сосудам к сердцу и мозгу струился кофеин, появилось бы логическое объяснение, откуда у девушки столько энергии, несмотря на полное отсутствие отдыха. Следовало подождать, ведь в такую рань являться в гости не принято, но терпение на исходе вместе с неудачными попытками разложить все по полочкам в голове. Черкнув короткую записку Мэгги, что уехала готовиться к контрольной вместе с Кираном, Эм налила себе кофе с собой и, взяв сумку и ключи от машины, вышла из дома через запасную дверь. Прямо как если бы сама была преступницей. Соучастницей так точно.
— Я поехала к Одри, мне нужно все услышать от нее. Не хочу, чтобы ты беспокоился, если задержусь. Увидимся на большом перерыве? В любом случае, я позвоню, — еще нет и семи часов, чтобы радовать Уилкокса звонками, так что ограничилась сообщением на голосовую почту. Кофе, как средство спасения и оттягивания неизбежного разговора, подходил к концу: в металлической кружке осталось буквально несколько глотков. Совсем не так хотелось начинать день, не с обвинений, брошенных прямо в лицо, не с выяснения отношений и попыток разобраться, почему Одри столь сильно возненавидела свою подругу со средней школы. И ведь об этом знал Фостер, который молчал и ничем не выдал себя, что знает правду. Была ли в курсе ли Брук? Разбор полетов с Мэддокс Эмма решила отложить ненадолго: еще одно признание она просто не вынесет. Каково это — узнать, что близкие люди лгали прямо в глаза? И каково было Дженсен выстрелить своей бывшей сообщнице в лоб? Голова, право слово, кругом, когда пытаешься сложить воедино все детали, но их края не подходят друг к другу.
— Доброе утро, могу я поговорить с Одри? — Долго медлить у порога Дюваль не стала. Дверь открыл удивленный хозяин дома, сказав, что дочь в своей комнате, но еще, скорее всего, не проснулась. Однако, вопреки его заверениям и предложению подождать на кухне, задерживаться там не хотелось; наоборот, стены некогда дружественного дома давили, вынуждая покончить со всем поскорее. Несколько раз постучав, Эмма, услышав негромкое «войдите!», последовала разрешению.
— Я хотела поговорить о том, что случилось вчера, — без долгих прелюдий начала она, скрестив руки на груди, защищаясь, хотя обороняться следовало другому человеку. Но оставаться спокойной не так-то просто, когда допрашиваешь того, кому доверял, пытаясь выведать, что было настоящим, а что — лишь иллюзией. Неловко потоптавшись у двери, Эмс все же прошла в комнату. Взгляд задержался на доске, где среди множества набросков, снимков и каких-то заметок, хаотично расположенных на бумаге, была и их фотография, совместная, еще с того времени, когда не было Нины Паттерсон и ее подпевал, когда Дюваль и Дженсен были лучшими друзьями, не думая, что через несколько лет сумасшедшая перевернет их жизни на сто восемьдесят градусов. Горло сдавило, словно чья-то невидимая рука легла на шею и сжала ее, перекрывая доступ к кислороду. Физическая боль прошла несколько месяцев назад, изредка отдаваясь ноющим дискомфортом в месте шрама — вот он, след сестринской любви старшей к младшей. С душевными терзаниями сложнее, они самые страшные демоны, обгладывающие душу изнутри, не оставляя после себя ничего, кроме пустоты.
— Почему, Одри? Почему ты сделала это? — Эмма хотела держаться твердо и непоколебимо, прямо как если бы она была детективом, докапывающимся до истины, но голос предательски задрожал. Для семнадцатилетней старшеклассницы она и без того получила слишком много оплеух от судьбы, так чем заслужила еще одну? — Зачем ты привела ее в Лейквуд? Почему ты смотрела на то, как наших друзей убивают, и не сделала ничего? Ты не сказала никому и слова! — От потока вопросов даже дыхание сбилось. Сделав несколько глубоких вздохов, Эм  покачала головой, словно не верила, что произнесла это вслух. Еще труднее примириться с тем, что часть вины за случившееся действительно лежит на Дженсен. — Знаешь что, забудь, это была плохая идея. Я думала, что смогу поверить тебе и понять, но погибли люди. Среди них были мои друзья, Рейчел, отец Кирана, разве их жизнями можно было распоряжаться так?! Да и если бы наша дружба хоть что-то значила для тебя, ты бы не смогла просто смотреть за всем со стороны и помогать Пайпер.
Она не дала ей объясниться. И зачем вовсе приехала? Поддалась порыву, возможно, импульсивному и глупому, но хотела услышать в ответ, что заблуждается, что все совсем не так, как кажется. Однако, возразить Одри было нечего, а, значит, Дюваль может больше не сомневаться — она все поняла правильно, к собственному сожалению.

В школьном коридоре никого, все уже разошлись, пусть и с неохотой, по кабинетам. Пообещав Брук и Кирану объяснить все после занятий, Эмма осталась последней у шкафчиков, разыскивая учебник, который как сквозь землю провалился. Похоже, она с утра была так рассеяна, что оставила его дома. Или это судьба посылает знак, что сегодня на урок попасть не суждено; да и не то, чтобы сильно хотелось, иначе не задержалась бы так надолго под по большей части надуманным предлогом. Несостоявшийся разговор выбил из колеи, вновь перетасовав все карты.

Знакомо чувство, когда бежишь от чего-то, а оно, словно назло, издеваясь, догоняет и не дает о себе забыть? В данном случае «что-то» было «кем-то», да не незнакомцем, а близким другом Дюваль. Словно размолвки, произошедшей несколько часов назад, оказалось недостаточно. Первым ее порывом было грубо дать понять Одри, что обсуждать им больше нечего, и будет правильным для Дженсен вообще не приближаться впредь, хотя бы какое-то время, вторым — сказать, что сейчас не лучший момент, уже прозвенел звонок, да и вообще это утро не подходит, чтобы продолжать разбор полетов, решая, кто прав, а кто виновен. Но в голосе Одри отчетливо прозвучали панические нотки, и эгоистичные порывы сохранить остатки собственного душевного спокойствия развеялись подобно дыму на ветру; Эмма нахмурилась, оборачиваясь к той, кто звала ее.
— Подожди немного, что? — И действительно, Фостера ведь не было и на психологии, а он не просто обожал этот предмет, так еще и считал своим долгом устроить дискуссию если не с преподавателем, то с не менее заинтересованной Зои Вонн — без этого не обходилось ни одно занятие. Эм и не заметила его отсутствие; к своему стыду она осознала, что слишком глубоко погрузилась в личную драму, позабыв об остальном. Только после вопроса Одри она поняла, что упустила кое-кого, и девушка Ноа также не пришла. Совпадение? Тревога, навеянная обеспокоенной Дженсен, отступила, напоминая один факт, вечно вылетающий из головы в последнее время. Да ведь они, в конце концов, подростки. Пусть с искалеченными нервами, слегка ненормальные, особенно это касалось одержимости фильмами ужасов третьего из «Лейквудской пятерки», — который пережил это на себе и все равно продолжал фанатично смотреть творения Хичкока, — но все те же выпускники старшей школы, для которых вполне закономерно иногда прогуливать. С шальными гормонами не поспоришь. — Слушай, Одри, Зои также не была на первом уроке, может, они проводят время где-то только вдвоем и отключили телефоны, — ведь это вывод, который напрашивался сам собой. Закрыв свой шкафчик, Эмма внимательно посмотрела на Дженсен. Не ревность ли это? В первый миг можно заподозрить ее самую, ведь теперь извечный дуэт Ноа и Одри не то, чтобы распался, но им совершенно точно удавалось меньше времени провести вдвоем, чем прежде. Не хотелось обвинять подругу, что она пытается вставлять палки в колеса, однако, после новостей о Пайпер Шоу, Дюваль уже ни в чем не была уверена.
— Я могу набрать Зои, если ты так волнуешься, хотя не думаю, что стоит их беспокоить, — она достала из кармана телефон, но не успела даже разблокировать, как аппарат запищал, извещая о получении нового сообщения. «Отправитель неизвестен». Удар. Еще удар, и сердце ушло куда-то в пятки. Схожий звук, раздавшийся рядом, Эмс даже не заметила, уставившись на свой смартфон так, как если бы он был готовой в любой момент взорваться бомбой. Палец слегка дрожал, когда она провела им по экрану, разворачивая текст.
И лучше бы там были угрозы, предрекающие кровавую расплату, но не это! Из легких как будто вышибли весь воздух, нервный вздох больше походил на дыхание агонирующего человека. Пропажа обнаружилась быстрее, чем ожидалась, и при таких обстоятельствах, что врагу не пожелаешь. Видеотрансляция темная, но недостаточно, чтобы ничего не разобрать. А уж лицо главного героя и вовсе несколько раз было показано крупным планом. Ноа ворочался, как если бы находился в очень тесном месте, где едва хватает места на одного человека, с трудом открыл глаза и посмотрел прямо в камеру. Волосы свалялись в грязи, на лбу — Эм предпочла бы думать, что это тоже грязь, но знала, что заблуждается, — засохшая кровь. Кто бы ни затеял это все, он слишком хорошо осведомлен, за какие нервы стоит потянуть, наигрывая на них свой, маньячный, мотив, чтобы заставить «последних девушек» бежать, опасаясь не за свои жизни, а за чужую. Ради друзей они будут готовы сделать невозможное, лишь бы никто не пострадал.
— Как вы поживаете, мои любимицы? — Возможно, услышь Дюваль голос убийцы при других обстоятельствах, она сочла бы его даже привлекательным, с каким-то мрачным очарованием, но красивым, низким, завораживающим. Сейчас же она вновь ощущала, как старые ночные кошмары обретают очертания, становятся реальными, а не пережитками болезненных воспоминаний, и заметила, что руки трясутся мелкой дрожью. Этот псих понимал, что делает, и не просто осознавал, но еще и наслаждался, наблюдая за тем, как они мечутся, словно подопытные зверьки в клетке, играя в его квесты на выживание. Чужое отчаяние как вид психологического насилия.
— Мы не будем звонить в полицию и говорить кому-либо. — Откуда у нее вообще нашлись силы произнести это вслух, когда хотелось оказаться на каком-нибудь необитаемом острове и больше никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращаться в Лейквуд? Эмма машинально положила ладонь на плечо Одри и слегка сжала его, успокаивая то ли подругу, то ли саму себя. А, может, обеих. На Дженсен лица не было, но дать понять убийце, насколько им страшно, дать осознать всю силу ненависти к больному психопату — это лишь подкинуть ему новые поводы третировать ребят, которых и без того достаточно. — Только как…
Закончить вопрос не успела, входящий вызов прервался, оставляя растерянных девушек стоять посреди школьного коридора. Глубокие вдох и выдох, попытка трезво взглянуть на ситуацию. Прямо на экране мобильного вспыхнули красные цифры — пресловутый обратный отсчет. В горле пересохло, но у них не было времени думать о чем-либо кроме спасения Фостера.
А ведь прежде Ноа никогда не становился главной и единственной мишенью. Неужели теперь он получит сполна?
— Одри, ты знаешь код от его шкафчика? — Первое, что пришло в голову, было самым глупым вариантом, но вместе с тем ближайшим для проверки. В конце концов, среди своих учебников Эмс не так давно обнаружила кассеты с записями Кристин Лэнг, так почему маньяк не мог спрятать первую подсказку о местоположении Фостера в школе? — Пойдем же! — Все прежние распри отодвинулись на задний план, как декорации, которые больше не нужны в спектакле. Им бы сейчас очень пригодилась помощь еще двоих, кто знал обо всем, но скажут хоть слово Мэддокс или Уилкоксу, рискуют поставить на третьем номере из Лейквудского негласного списка жирный красный крест. Схватив Дженсен за руку, Эмма буквально поволокла ее за собой по коридору к намеченной цели.
Которая оказалась бесполезной чуть более, чем полностью. Они просто бездарно потеряли около десяти минут и без того ограниченного времени, пока открыли замок и перерыли все учебники, тетради, в поисках того, что могло бы помочь, а обнаружили только аккуратно записанные рукой Ноа конспекты и заметки.
— Я не знаю, откуда нужно начать, — ей бы успокоиться, не поддаваться панике, но страх застилал собой все разумные и рациональные идеи, вместо этого в голове вырисовывались отчетливые картины, что произойдет, если они не успеют. Яркие, окрашенные каждая, без исключения, в алый цвет крови. Убийца предлагает только одну попытку, и либо они выигрывают, либо… О другом исходе даже думать нельзя.
— Где он мог оставить подсказки?! Это должно быть что-то простое, очевидное.